Образование царевича Николая Александровича

Цесаревич Николай Александрович.1879 год.

Поскольку Николай самим рождением своим предназначался к будущей верховной власти, на его воспитание и образование обращалось самое пристальное внимание. Его систематическое обучение началось в восьмилетнем возрасте по специальной программе, разработанной генерал-адъютантом Г. Г. Даниловичем, которого Александр III обязал осуществлять надзор за учебными занятиями Николая. Программа делилась на две части. Рассчитанный на восемь лет общеобразовательный курс в общих чертах соответствовал гимназическому, хотя и с существенными изменениями. Примечательно, что хотя и Александр II, и будущий Александр III всецело поддерживали классическую реформу гимназического образования с усиленным преподаванием древних языков – греческого и латыни, а также математики, эти предметы были исключены из программы подготовки будущего наследника. Вместо них ему преподавали в расширенном объеме политическую историю, русскую литературу, географию, элементарные основы минералогии и биологии. Особое внимание в первые восемь лет обучения уделялось занятиям современными европейскими языками. Николай в совершенстве овладел английским и французским, немецкий и датский знал хуже; он уже с детства полюбил историческую и художественную литературу, читал ее как на русском, так и на иностранных языках и даже как-то признавался, что “если бы был частным человеком, то посвятил бы себя историческим трудам”. Со временем обнаружились и его литературные пристрастия: Николай с удовольствием обращался к Пушкину, Гоголю, Лермонтову, любил Толстого, Достоевского, Чехова…

Высший курс образования, первоначально спланированный на четыре года, а затем продленный до пяти, включал изучение политических, экономических и юридических дисциплин, сочетавшихся с обширной программой по чисто военным специальностям.

Преподаватели, среди которых были видные государственные и военные деятели, авторитетные ученые, отбирались самым тщательным образом и представляли собой поистине блестящую когорту специалистов. Роль духовного и идеологического наставника цесаревича бесспорно принадлежала К. П. Победоносцеву, крупному правоведу, который читал Николаю курсы законоведения, государственное, гражданское и уголовное право. Каноническое право, богословие, историю церкви и религий излагал протопресвитер И. Л. Янышев. Е. Е. Замысловский вел политическую историю; профессор-экономист, министр финансов в 1881 1886 годах и председатель комитета министров в 1887 1895 годах Н. Х. Бунге преподавал Николаю статистику и политэкономию; министр иностранных дел России в 1882 1895 годах Н. К. Гирс вводил цесаревича в сложный мир европейских международных отношений; академик Н. Н. Бекетов читал курс общей химии. Профессору и член-корреспонденту Петербургской Академии наук, главному редактору многотомных изданий – “Энциклопедия военных и морских наук” и “Обзор войн России от Петра Великого до наших дней” – генералу от инфантерии Г. А. Лееру были доверены курсы стратегии и военной истории. Военный нженер генерал Ц. А. Кюи, он же известный композитор, проводил занятия по фортификации. Историю военного искусства читал А. К. Пузыревский. Этот ряд успешно дополняли профессора Академии Генштаба генералы М. И. Драгомиров, Н. Н. Обручев, П. К. Гудима-Левкович, П. Л. Лобко и другие.

Занимался Николай много. К пятнадцати годам он имел более 30 уроков в неделю, не считая ежедневных часов самоподготовки. Причем в летнее время порядок менялся очень незначительно. В процессе обучения наставники не могли ставить ему оценки за успеваемость и не задавали вопросов с целью проверки знаний, но в целом их впечатление было благоприятным. Николай отличался усидчивостью, педантизмом и врожденной аккуратностью. Он всегда внимательно слушал и был очень исполнителен. По словам государственного секретаря А. А. Половцова, даже строгий К. П. Победоносцев хвалил его способности и сетовал только на то, что молодого человека “держат еще на положении ребенка”. Наследник, как и все дети Александра III, обладал прекрасной памятью. Легко запоминал услышанное или прочитанное. Ему хватало мимолетной встречи с человеком (а таких встреч в его жизни были тысячи), чтобы запомнить не только имя и отчество собеседника, но и его возраст, происхождение и служебный стаж.

Присущие Николаю природный такт и деликатность делали общение с ним очень приятным. Читавший цесаревичу лекции о военной администрации генерал Лобко искренне восхищался его умением установить “истинно человеческие, а не сухие, формальные отношения”. На эти качества накладывалось отменное воспитание – немалая заслуга, как казалось многим, “иезуита” Даниловича. Его влиянию в значительной степени приписывалась “та необычайная сдержанность, которая, – как писал генерал Мосолов, – была основным отличительным признаком Николая II”. Убежденный в том, что “от обилия впечатлений происходит излишняя рассеянность”, Данилович в вопросах воспитания занимал довольно жесткую ограничительную позицию, чем не раз вызывал нарекания людей, не менее его обеспокоенных формированием характера будущего государя. Преподававший цесаревичу тактику генерал Гудима-Левкович замечал даже как-то по этому поводу, что Данилович делает из своего питомца “умеренного, аккуратного старичка, а не бойкого юношу”. Ему же, по многим ощущениям, недоставало знания реальной жизни, общения с людьми и живых личных впечатлений.

Углубленное изучение военных дисциплин сочеталось у Николая с прохождением действительной службы в рядах гвардии. Еще в семилетнем возрасте он был произведен в прапорщики и зачислен в лейб-гвардии Эриванский полк; в последующие годы он последовательно зачислялся в различные гвардейские полки и получал очередные офицерские звания. С особенной радостью встретил Николай зачисление в прославленный Преображенский полк, которым в те годы командовал его любимый дядя, великий князь Сергей Александрович; в составе этого полка он провел два лагерных сбора. “…Страшно сроднился и полюбил службу; в особенности молодцов-солдат! – писал он в одном из писем в марте 1889 года. – Я уверен, что эта летняя служба принесла мне огромную пользу, и с тех пор заметил в себе большие перемены”. Еще два летних сезона наследник прослужил в гусарской кавалерии и один – в артиллерии.

По свидетельствам современников, его любили в гвардейских полках, отмечая удивительную ровность и доброжелательность в отношениях с товарищами-офицерами, независимо от чинов и званий. Цесаревич не относился к числу тех, кого пугали тяготы походной жизни, был вынослив, крепок, неприхотлив в быту и по-настоящему любил армию. Оказавшись впервые в 1890 году на больших военных маневрах под Луцком, он восторженно сообщал Александру Михайловичу: “Войска произвели на меня такое отрадное впечатление, о котором я вовсе не помышлял  Все время стояла холодная, дождливая погода, местность для маневрирования была трудная, переходы огромные и, несмотря на все эти невзгоды, на параде все войска представились в таком виде, в котором, дай Бог, они всегда бы оставались впредь. В строю было 128 000 человек и 468 орудий, из которых был дан залп в момент поднятия императорского штандарта… Каждое орудие дало по три выстрела в течение двух минут, и все это сливалось с потрясающим ура! Приятно было видеть и чувствовать эту мощь, сосредоточенную на небольшом пространстве, и сознавать, что это только десятая часть всей нашей армии. Я тебя уверяю, что у меня редко так сильно билось сердце”.

Военная карьера Николая достигла своей вершины 6 августа 1892 года, когда он был произведен в полковники. Из-за преждевременной кончины Александра III его сыну не суждено было стать генералом российской армии, которыми были все его предшественники на престоле и большинство великих князей. Императоры не присваивали воинских званий самим себе…

Что касается полного курса обучения наследника, то он завершился раньше – в 1890 году. Незадолго до своего 22-летия Николай с удовлетворением написал в дневнике: “Сегодня окончательно и навсегда прекратил свои занятия”. Подобно абсолютному большинству учеников, он был искренне счастлив, оставив позади годы школярства – этого, как казалось, утомительнейшего этапа в жизни, – и безумно рад началу нового, видевшегося радужным и безмятежным…