Доказательная ценность данных

Беляев Сергей Алексеевич

кандидат исторических наук,
старший научный сотрудник Института Всемирной истории РАН
(г. Москва)

---

Доказательная ценность данных, содержащихся в представленных в Правительственную Комиссию документах Генпрокуратуры “Сравнительный анализ документов следствия 1918-1924 годов с данными советских источников и материалами следствия 1991-1997годов” и “Справка о вопросах, связанных с исследованием гибели семьи бывшего Российского Императора Николая II и лиц из его окружения, погибших 17 июля 1918 года в Екатеринбурге”, а также судмедэкспертизой Минздрава Российской Федерации в документе “Справка о результатах экспертных исследований костных останков из места захоронений семьи бывшего Императора Николая Второго”

Внимательное ознакомление с двумя документами Генпрокуратуры, которые были розданы на заседании Комиссии показало, что они не содержат обоснованные ответы на самые кардинальные вопросы. Более того, сами эти вопросы даже не сформулированы.

Оба документа заполнены в основным обильными цитатами из того, что в этих документах названо “советскими источниками” или их пересказами. В тех немногих местах документов, которые можно было бы назвать комментариями к “советским источникам”, но отнюдь не их анализом, постулируются утверждения, что между ними, то есть между воспоминаниями разных исполнителей и соучастников преступления, нет никаких расхождений. Вторая мысль, которая постулируется, заключается в том, что нет никаких расхождений и противоречий между данными, содержащихся в “советских источниках” и выводами следствия 1918-1924 годов (в дальнейшем будем условно называть его “следствием Н.А.Соколова”).

Кардинальных, основных вопросов, на которые должны были бы четко и убедительно ответить заключения Генпрокуратуры и экспертизы, всего два.

1. Действительно ли в яму на Коптяковской дороге были положены останки Государя и Его окружения? И могло ли это случится между ночью с 16\17 июля и ночью 18\19 июля 1918 года?

2. Дают ли представленные судмедэкспертизой данные бесспорные доказательства того, что извлеченные из-под мостика на Коптяковской дороге в июле 1991 года человеческие останки принадлежат Государю и Его близким?

Эти вопросы четко не поставлены, а если, этого нет, невозможно ожидать и четких ответов. Заключение Генпрокуратуры практически постулирует абсолютную достоверность сведений, содержащихся даже не во всех “советских источниках”, а только в одном из них, именно в так называемой “Записке Юровского”. Сведения же содержащиеся в других материалах, практически не используются. Это и понятно, ибо, к примеру, “Записка Юровского” и воспоминания И.И.Родзинского совсем по-разному трактуют происходившие события!

И уже целая пропасть лежит между вывода ми следствия Н.А.Соколова (заметим, и между воспоминаниями части участников преступления, например, П.З.Ермакова) и данными “советских источников” и не заметить этого просто нельзя. То обстоятельство, что в документах Генпрокуратуры это никак не отмечено, может вызвать только недоумение, но объяснять это трудно.

Представляется, что в основе такого подхода лежит неверная оценка, а точнее говоря отсутствие какого-либо анализа “советских источников”, определения степени их надежности и достоверности. Однако, прежде чем перейти к рассмотрению связанных с этим конкретных вопросов, остановимся на некоторых общих моментах, ибо, по нашему глубокому убеждению, именно они породили неправильное, а по сути дела, ложное восприятие “советских источников” и как следствие этого – неправильный общий вывод.

В обоих документах Генпрокуратуры то, что произошло в Ипатьевском доме в ночь с 16 на 17 июля 1918 года, названо просто убийством. Но убийство убийству рознь. Как хорошо известно, бывают убийства случайные, по неосторожности, в состоянии аффекта, необходимой обороны. Но бывают убийства заранее и специально спланированные, которые заранее и тщательно готовятся и выполняются с особой жестокостью (как в данном случае). В этом случае убийство является умышленным с отягчающими обстоятельствами, а его организаторы и исполнители – преступники, совершившие умышленное, тяжкое преступление, не идут ни в какое сравнение с людьми, совершившими убийство по неосторожности или в состоянии аффекта. В документах Генпрокуратуры вопрос о квалификации убийства совсем обойден, а он является весьма важным, ибо только это дает возможность правильно воспринять свидетельства лиц, которые совершили это злодейское преступление. Н.А.Соколов прямо называет деяние, совершенное в Ипатьевском доме, преступлением.

Обходят документы Генпрокуратуры и вопрос о том, какое определение дать тому, что произошло после расстрела Царской Семьи, хотя после того, что написано в этих документах о фактической стороне событий, это сделать не трудно. Н.А.Соколов и в этом вопросе более прав, называя эти деяния сокрытием улик. На наш взгляд, это совершенно правильное определение со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Нет никаких оснований для того, чтобы документы, вышедшие из под пера участников этого преступления, воспринимать и назвать раскаянием преступников, их исповедью, а ведь только в этом случае можно относится к ним с полным доверием. Не являются они и материалами следствия или судебного расследования, данными под присягой или хотя бы под подписку об ответственности за дачу ложных показаний по статье УК. Так как же в таком случае называть эти документы? В лучшем случае – беллетристикой, а точнее попыткой замести следы или направить по ложному путивосприятие событий. Как же можно документы, вышедшие из-под пера преступников и содержащиеся в них данные без всякой проверки и анализа воспринимать как абсолютно достоверные и основывать на них выводы по такому важному делу?

Уместно будет вспомнить в этой связи еще два обстоятельства. Первое. Еще свежи в памя-ти те годы, когда на наших глазах многократно переписывалась история КПСС в угоду тому или иному ее Генеральному секретарю; и ничто не мешает предположит, что и в данном случае было кому-то выгодно определенная интерпретация этих событий. И второе. Когда писалась “Записка Юровского” (все три ее варианта), еще были живы почти все участники этого злодеяния. И вполне оправданно пред-положить, что по той или иной причине они хотели бы изменить представление о себе и дать иную версию происшедшего в те жуткие дни июля 1918 года. Не утверждаю, что именно так и было, но в документах Генпрокуратуры дол-жны были бы быть рассмотрены все возмож-ности. Но этого в них нет.

Но что является несомненным фактом и это хорошо представлено в документах Генпрокуратуры, это то, что все участники преступления совершали его с помощью лжи и обмана. Только почему-то практических выводов в документах не сделано. Под практическими выводами имею в виду критическое отношение к сведениям, содержащихся в “советских источниках”.

Ложь первая. Многие годы утверждалось, что одним из главных поводов для расстрела Царской Семьи послужило то обстоятельство, что якобы существует заговор офицеров с целью освобождения Императора, а из воспоминаний И.И.Родзинского становится известно, что пресловутое письмо офицеров сочинено им и Войковым, один сочинял текст по- русски, второй переводил его на французский язык.

Ложь вторая. Во всех “советских источниках”, приведенных в документах Генпрокуратуры, свидетельствуется, что обитатели Ипатьевского дома были завлечены в расстрельную комнату обманным путем, с помощью лжи.

Ложь третья. Сообщение о расстреле только Императора и о том, что вся Семья жива и отправлена в безопасное место.

Ложь четвертая. Судебный процесс в Перми над “участниками” убийства Императора, эсерами. В результате этого процесса несколько человек, совершенно неповинных в совершении данного преступления, были расстреляны. Важно, что создателями этой лжи, ее распространителями и осуществлением основаннон на этой лжи преступных деяний, их исполнителями были как раз те, на чьих писаниях в документах Генпрокуратуры основаны самые существенные выводы.

Вполне логично было бы предположить, что кто уже не один раз допустил ложь, способен и на новую и с учетом этого обстоятельства следовало бы подойти к писаниям, вышедших из-под пера лжецов с сугубой критичностью. Вместо этого – абсолютное доверие. И, действительно, сопоставление сведений, содержащихся в “Записке Юровского”, с данными, добытыми Н.А.Соколовым, показывает, что между ними, мягко говоря, имеется несоответствие, в если называть вещи своими именами, то оказывается, что Юровский и здесь лжет. Приведу только один пример.

Юровский пишет, что сразу после расстрела и погрузки тел убитых в машину он поехал на ней к Ганиной Яме (“Распорядившись все замыть и зачистить, мы примерно около 3 ча-сов или позже, отправились. Я захватил с собой несколько человек из внутренней охраны”. Сравнительный анализ документов, С. 25. Комментарий В.Н.Соловьева по поводу этого факта. “Юровского обеспокоило поведение солдат и он решил сопровождать трупы до места их сокрытия”. Справка о вопросах, С.6)

Из следствия 1918 – 1924 годов явствует, что он на этой машине не поехал, а еще некоторое время после ее отбытия находился в доме, и позднее отправился к себе (См. например, Н.Росс, Гибель Царской Семьи, Франкфурт на Майне, 1987, документ № 93 интересующие сведения на С.153. Данный документ-допрос П.С.Медведева, разводящего Дома особого назначения, то есть источник надежный. “После увоза трупов из дома комендант Юровский приказал позвать команду и вымыть пол в комнате . Когда это все было сделано, Юровский ушел из двора в канцелярию при доме”. Об этом говорится и в других материалах) В районе Ганиной Ямы он появился только в конце дня 17 июля.

Этот факт говорит о том, что Юровский не мог быть участником и очевидцем всех тех событий и, соответственно, действий тех людей, которые находились в районе Ганиной Ямы и совершали свои злодеяния в те жуткие предрассветные утренние часы и в течение дня 17 июля. Тем самым теряет всякую достоверность описание всего дня 17 июля в его “Записке”.

Еще один пример лжи. В своей “Записке” Юровский пишет: “который (П.З.Ермаков) и повез нас куда-то в В.Исетский завод. Я в этих местах никогда не бывал и не знал их”. (Сравнительный анализ, С. 25). Между тем, следствием Н.А.Соколова достоверно установлено, что в период между б и 16 июля Юровский по крайней мере трижды был в районе Ганиной Ямы, где был замечен несколькими людьми. Этот факт дал основание Н.А.Соколову и М.К.Дитерихсу предположить, что все, что связано с уничтожением тел, тщательно продумывалось, что готовились к этому заранее.

Посмотрим, как обстоит дело с телами под мостиком на Коптяковской дороге. Юровский пишет, что к месту, где появился мостик из шпал, они прибыли в половине пятого утра. Сразу же стали сжигать два тела, копать моги-лу, класть туда тела, обливать их кислотой. И далее. “В5-6 часов утра, собрав всех и изложив им важность сделанных дел” (Сравнительный анализ, С. 28). В другом месте . “Часам к 7 утра яма аршина 2 глубины, 3 в квадрате была готова. Трупы сложили в яму, облив лица и вообще все тела серной кислотой” (Справка о вопросах, С.7).

Комментарий В.Н.Соловьева по этому поводу. “Неподалеку проследовав переезд184 км около 4 час.30 мин. В Поросснковом логу грузовик застрял окончательно и его нс могли вытащить в течение двух часов. Я.М.Юровский приинял решение о захоронении трупов посредине дороги на Коптяки (в районе переезда № 184.)”. (Справка о вопросах, С.7).

Приведем еще одно место из “Записки Юровского”, оно будет важным для дальнейших рассуждений. “Приехали мы поздно ночью, шли работы по извлечению. Приступили копать яму. Она к рассвету была почти готова. Ко мне подошел один из товарищей и заявил, что несмотря на запрет никого близко не подпускать, откуда-то явился человек, знакомый Ермакова, которого он допустил на расстояние, с которого было видно, что тут что-то роют, так как лежали кучки глины”. (Сравнительный ана-лиз,С.27-28). Отметим, что было видно только то, что в этом месте производятся какие-то земляные работы. Отметим, что все это проис-ходит в районе Ганиной Ямы, то есть внутри двойного кольца охраны; диаметр наружного кольца – 6км, внутреннего -3 км.

Итак, сделаем некоторые выводы. По свидетельству, содержащемуся в самой “Записке Юровского”, на все “работы” у них было пол-часа – час, так как по его же словам в 5-6 часов уже все было кончено, а по словам В.Н.Соловьева машина только 4.30 утра пересекла переезд.

По заключению экспертизы, “Согласно при-веденным справочным данным и экспериментальным исследованиям полное сожжение трупа в незамкнутом пространстве (в костре) возможна в интервале 20-50 часов при условии непрерывного интенсивного горения с применением горючих веществ (бензина, керосина). (Справка о результатах костных исследований, С. 8).

Уместно будет привести и отрывок из воспоминаний И.И.Родзинского. “Долго жгли их, поливали, жгли керосином там, что-то еще такое сильно действующее, дерево тут подкладывали. Ну, долго возились с этим делом. Я даже вот пока горели, съездил доложился в город и потом уже приехал”. (Сравнительный анализ, С. 30). Судя по описанию, это конечно не 20-50 часов, как то утверждает экспертиза, но все-таки ближе к истине.

Итак, на основании всего сказанного можно констатировать, что содержащиеся в “Записке Юровского” данные об обстоятельствах, условиях и времени сжигания и укрытии тел находятся в полном противоречии с его же собственными словами, с реальной действительностью, с заключениями экспертов, со свидетельством И.И.Родзинского и результатами следствия Н.А.Соколова, согласно которым машина в 5-6 утра была уже в Екатеринбурге. Иными словами, сказанное им невоз-можно принять как реально совершившееся событие.

Остановимся еще на одной стороне его рассказа, касающегося событий у мостика. Но для этого приведем одну справку.

1. 18 июля. Восход солнца 5 часов 9 минут. Заход солнца 22 часа 3 минуты.
19 июля. Восход солнца в 5 часов 10 минут. Заход солнца в 22 часа 1 минута.

2. На переезде № 184, находящемся на расстоянии примерно 200 м от мостика из шпал, причем в прямой видимости, в ночь с 18 на 19 июля находилось примерно 20 человек, состоящих из дачников на трех подводах, крестьян и сторожа переезда с его семьей.

Выше был процитирован текст с рассказом о том, как испугались того, что кто-то увидит производство просто земляных работ в лесу. Получается, что, судя по “Записке Юровского”, в данном месте не испугались, на виду не менее 20 человекмостик из шпал находится примерно в 200 метрах прямой видимости от переезда № 184-жечь тела и прятать их в яму посреди дороги. Снова ничего общего с реальностью не имеет это сообщение, то есть снова ложь.

Отметим еще одно обстоятельство из свидетельств и Юровского и Родзинского следует, что они описывают сокрытие тел в яме под шпалами на дороге в ночь с 18 на 19 июля 1918 года как очевидцы. В тоже время прямое свидетельство документов следствия 1918 – 1924 показывает, что Родзинский и Голощекин в это время находились в других местах, а свидетельство генерала М. К. Дитерихса о составе пассажиров грузовика и анализ документов говорит, что и Юровского там не могло быть. Из этого следует, что нет никаких оснований верить тому, что по их словам происходило в ту ночь на дороге на месте будущего мостика примерно в 200 м от переезда № 184.

И, наконец, последнее. По вычислениям М. К. Дитерихса и Н. А. Соколова, 11 тел должны были бы занять объем не менее 1 кубической сажени. Раскопки, проведенные в 1991 году, показали, что, так как материком в этом месте является скала, здесь, во-первых, должен был бы образоваться целый курган, и как бы его не скрывали шпалами, он был бы виден, во-вторых, на поверхности земли обязательно были бы видны следы земляных работ. Таковых никто не видел. Естественно, возникают сомнения, а была ли могила.

На основании всего сказанного можно сделать следующий вывод. Все что сказано в “Записке Юровского” по поводу сокрытия тел под мостиком из шпал на Коптяковской дороге нс соответствует действительности, не могло осуществится в реальности и находится в полном противоречии со сведениями самого Юровского, выводов следствия Н.А.Соколова, дан-ными недавно проведенных экспертиз и свидетельствами некоторых “советских источников” (Родзинский, Ермаков). Только один- единственный вывод при таких условиях можно сделать, а именно, что утром 19 июля 1918 года под шпалами никто никаких останков не клад. иными словами, что никакой “могилы” в это утро там никто не устраивал.

Обратимся к документу “Справка о результатах экспертных исследований” и посмотрим, на каких основаниях в нем решается вопрос об идентификации найденных под Екатеринбургом останков.

Оставим без внимания два обстоятельства, имея в виду половозрастные характеристики и то, что в захоронении имеется семейная группа, состоящая из пяти лиц. Обе отмеченные характеристики не имеют принципиального значения, ибо не они являются идентификационными. В лучшем случае, они могут быть использованы только как сопутствующие в том смысле, что полученные при их исследовании характеристики не противоречат основным признакам.

Основными идентификационными критериями в экспертизе являются, кроме генетических исследований, метод фотосовмещения и метод реконструкции лица по черепу. Остановимся на них.

Метод фотосовмещения. В свое время мне пришлось останавливаться на нем довольно подробно, в Докладной записке Патриарху, которая была распространена позднее, как документ Комиссии. В ней было отмечено, что при отсутствии коррекции в связи с использованием разной фототехники, в частности, разных объективов, разного освещения и съемки с различного расстояния этот метод может давать существенные погрешности, которые в свою очередь, могут повлиять на правильность выводов. К сожалению, при ссылке на использование данного метода мне не удалось обнаружить ссылки на заключение Института судебных экспертиз или соответствующих ему по профилю учреждений. А именно эксперты этого Института могли бы определить или необходимую коррекцию или же степень надежности выводов без нее.

Метод реконструкции лица по черепу. Мне в свое время пришлось слушать лекции М.М. Герасимова и сталкиваться с применением его метода в своей археологической работе. Одно из самых существенных условий успешной работы но этому методу-это наличие лицевой части черепа, при отсутствии таковой реконструкции лица невозможны. Из милицейского протокола очевидно, что в ряде случаев лицевая часть черепов или вообще отсутствует или сильно разрушена. (Сравнительный анализ, С. 34-35, описание пакетов 2, 4, 5, дневник Л.Н.Коряковой в книге В. Алексеев Гибель Царской Семьи..Екатеринбург, 1993, С.254-256). При такой сохранности черепов вряд ли можно ожидать от реконструкции лиц исторически достоверных результатов.

Считаю необходимым обратить внимание еще на одно заключение экспертизы. На стра-нице 7 документа “Справка о результатах экспертных исследований есть два следующие заключения. “Состояние скелетированных останков не позволяет так Же в категорической форме высказаться о причине смерти каждого из захороненных и лишает оснований для суждений прижизненности причиненных повреждений.

По этим же причинам решение вопроса о давности образования повреждений ограничивается лишь возможностью установления факта механических воздействий до и после развития поздних трупных явлений (скелетирования и коррозии). К последним отнесены следы контактов различных орудий при манипуляциях, связанных с поиском и извлечением останков на месте захоронения”.

В этих выводах экспертизы содержится очень важное признание, а именно то, что она на основании имеющихся в ее распоряжении вещественных данных не в состоянии установить причину смерти погребенных. Иными словами, экспертиза не может дать утвердительного заключения о том, что погребенные погибли от выпущенных в них револьверных пуль. Остается только один путь – снова обратиться к “Записке Юровского”, а что она представляет, было показано выше.

На основании вышесказанного нельзя признать данные, полученные экспертами, резюме которых дана в названном документе тем бесспорным основанием, которое позволило бы со всей определенностью признать в останках найденных на Коптяковской дороге останки Государя Николая Второго, Его Семьи и Их верных слуг.

Думские общественные слушания