В.Д. Сологуб: «Найди Мне русский лес»

«НАЙДИ МНЕ РУССКИЙ ЛЕС…»

(Святочный сон с 11 на 12 января 2002 г.)

Я только что вышла из больницы, в этот день мне тоже нездоровилось, и почти всю ночь я не спала. Под утро, когда заснула, мне приснился сон. События, происходившие в нём, настолько были незаурядны, что я долго находилась под впечатлением увиденного.

Действие происходило в современном городе, какими стали наши крупные города, в том числе и Москва. Я вижу обезображено изменившиеся, неузнаваемо-чужие улицы; безпорядочно налезающие друг на друга, современно-агрессивной архитектуры, уродливые небоскрёбы; торчащие между зданиями и нависающие над крышами железные обрубки-каркасы, являющиеся городскими украшениями. Кругом слякоть, снеговая каша, грязь. И в этом античеловеческом хаосе мельтешит одурманенный народ, куда-то безсмысленно бежит, торопится. Толпа безликая, однообразная, все смотрят себе под ноги и будто сами тоже, как слипшаяся каша, друг от друга не отделяются, не разделяются на отдельных людей. Ощущение такое, будто они вовсе без лиц, как какие-то тряпичные чучела. Всё это оставляет впечатление серо-черно-грязной кишащей массы.

А в центре происходящего, но как бы отдельно от городских построек, стоит высокий сруб, из цельных, потемневших от времени толстых брёвен. Я знаю, что это Царский Дворец, но он более похож на древнерусский терем, однако незатейливый, без резных узоров, или на деревянную крепость-острог. А перед ним спешит-мельтешит народ, не обращая на него никакого внимания, как не замечают уже давно стоящее, привычное здание. Окна у него почти под крышей, с высоким крыльцом, над которым устроена сень, и с крепко запертыми дверями.

Вдруг дверь неслышно распахнулась, и на крыльцо вышел Царь Николай II. Крыльцо было такое высокое, что надо было, чтобы смотреть на Государя, поднять голову. Он стоял над толпой, выше уровня моих глаз и в несколько отдалённой перспективе, но при этом хорошо виден, как вблизи. На Нем сапоги и полинялая солдатская гимнастёрка, как был одет в Ипатьевском заключении. Он очень исхудал, нос заострился и такого сизовато-красного цвета, как это бывает, когда человек сильно замёрз. Но дрожи нет, спина прямая, поступь лёгкая, уверенная, твёрдая, при этом Он как бы невесомый. Никто, кроме меня, не увидел и не услышал, что вышел Государь, толпа с такой же скоростью продолжала своё кружение, как будто ничего не произошло.

Неторопливо, сосредоточенно-оценивающим взглядом Он оглядел вокруг себя, отметил город и бегущих мимо Него людей. Потом взял кадило, которое справа ему кто-то невидимый подал, и стал размеренно кадить в разные стороны. Бросилось в глаза, что у него печально-страдальческий взор, и я подумала: «Как долго с тех пор Его не было, как давно Он к нам не приходил. Девочки до сих пор не приходили, и Царевич не выходил, и Царица. Кроме Него никто ещё к нам не пришёл».

Государь медленно стал спускаться со ступенек, продолжая кадить в разные стороны. Цепь от кадила была большая, и Он кадилом доставал далеко-далеко. Но толпы уже не было видно, её скрыли клубы кадильного дыма, и постепенно в нём исчезал серый, мрачный, захламлённый город. А я видя, что Он приближается ко мне, и зная, что я в одной ночной рубашке и босиком, побежала прятаться. Я спряталась за кровать, между кроватью и салатового цвета больничной стеной, встав на колени, опираясь руками об пол и пригнув голову так, чтобы Государь меня не заметил. При этом мелькнула мысль, что как на покаянной неделе Великого Поста, когда читают канон Андрея Критского. Но Государь нашёл меня и стал тоже кадить. Я сильно сжалась, как бы желая войти в пол, мне было стыдно перед Ним, что я не прибрана к встрече, очень неопрятно одета. Но Он, продолжая кадить, спокойно и доброжелательно ободрил меня:

— Не стесняйся, Я же знаю, что ты болеешь, потом всё изменится, будет хорошо.

Я, по-прежнему стоя перед ним на коленях, распрямилась, подняла голову и близко увидела его лицо с синими-синими, очень печальными, подёрнутыми слезой глазами. На лице у него была такая великая скорбь, что сердце переворачилось от боли на Него смотреть.

— Государь, почему Вы такой грустный? — спросила я.

— Здесь, — Он, поводив головой из стороны в сторону, и всматриваясь в то, что предстало Его взору, после небольшой паузы ответил, как бы имея в виду Россию, которую Он увидел после своего выхода из Дворца, — здесь нет ничего русского, Я не вижу ничего русского. — Потом посмотрел на меня, — приходи ко Мне, почитай свои сказки.

А я, зная, что у меня нет соответствующего красивого платья, чтобы идти во Дворец, говорю:

— Государь, возьмите мои сказки, Вы почитаете их сами.

— Нет, ты приходи к Нам, почитаешь сама, я хочу во Дворце слышать русскую речь. И ещё просьба: найди, пожалуйста, лес, где растут березки, ели, зелёная трава, ручейки, чтобы это был русский лес, или хотя бы какой-нибудь парк, как русский лес, чтобы там ничего не было построено современного, Мы тогда выйдем и пойдём туда погулять. Сможешь?

— Хорошо, — сказала я со счастливой готовностью, что могу хоть чем-то Ему угодить, доставить хоть какую-то радость. Я кивнула, а когда подняла голову, Государя уже не было. Но я этому не удивилась, зная, что в необычайных ситуациях так всегда и бывает.

Я встала с колен, полная сил, решимости, бодрая, душа моя пела от счастья, что скоро Они к нам придут. Эта просьба мне показалась совсем простой, выполнить её будет легко, ведь лесов-то у нас много! Горя желанием, я была уверена, что сделаю это быстро, и тогда у нас будет Царь. И я отправилась искать такой лес.

Ходила я, ходила, по подмосковным порубленным лесам, отгороженным высокими заборами и колючей проволокой, приходила в какие-то парки, скверы, и все они были застроены безвкусными, на западный манер, коттеджами, современными уродливыми постройками, заполнены до отказа мерзкими развлечениями. И все эти места были недоступны. Наконец, я нашла парк, густой с зелёной поляной и березовой рощей — такой, который мог бы понравиться Государю.

Погода была солнечная, жаркая, и потому парк до предела был заполнен веселящимся народом, как это бывает в летние выходные дни. Там было много аттракционов: комнаты смеха, карусели, и над всем этим вертелось «чертово колесо». К ним тянулись длинные, извивающиеся хвосты очередей. У входа в парк, который огораживали густые постриженные кусты, на высоком табурете сидела вахтёрша, в коротком до колен и с короткими рукавами платье, из-под которого выпирали толстые, с крупными коленями ноги, не достававшие до земли. Стопами она опиралась на перекладину табурета. У неё были такие же толстые короткие руки с широкой, рабочей кистью и короткими пальцами, которыми она постоянно считала билеты и деньги. Крупная голова, с мелко завитыми волосами, сбритыми под нуль на затылке, лежала на квадратных плечах, и сама она была широкая, квадратная, как обрубок. И хотя платье на ней было выгоревшее, её полное тело было болезненно белое, незагоревшее, будто оно не воспринимало солнце. Лица ее я не увидела, оно было повернуто вниз, она, не отрываясь, смотрела на деньги.

У вахтерши я стала спрашивать, где здесь директор, чтобы очистить парк от этих сооружений, оставить только лес, чтобы это была девственная, нетронутая природа, и тогда сюда придёт Государь со Своей Семьёй. Я не сомневалась, что скажу сейчас, что это просьба Государя, и все сразу обрадуются, забегают, охотно всё сделают, без труда уберут эти дурацкие сооружения и хохочущую, разнузданную толпу. Мне казалось, что это можно сделать легко и быстро и всё моментально образуется. Но, директор был в отъезде, искать его не стали, как бы зная, что просьбу мою он не одобрит, тем более, что народ был доволен гуляниями и очень хорошо шла выручка от аттракционов. Вахтёрша, не глядя на меня, продолжала сосредоточенно считать деньги и крепко зажимала в руке толстую пачку. Она осталась равнодушной к моей просьбе, ей было не до того…

На том я проснулась. Я долго находилась под впечатлением сна. Мне показалось, что сон неслучайный, знаковый, что всё происходящее в нём глубоко символично. И я попыталась понять его смысл.

Сначала передо мной открылась картина сегодняшней России, было показано, во что превратилась страна, города и живущие в них люди. Возможно, в сознании зафиксировалась фотография того, что мы постоянно видим на площади Киевского вокзала, с её грязью и хаосом. И таких мест в Москве полно. Я вижу толпу людей в начале сна и ту же толпу в конце. В начале эта толпа роботов спешит по своим серым будничным делам, в конце она отдыхает «на лоне природы». Но, хотя я видела много людей, то озабоченных повседневными нуждами, то гогочущих от развлекательных удовольствий, я не увидела ни одного лица, а только сплошную безликую массу. В конце появляется жутковатый образ вахтерши. Вся её фигура, крупные руки говорят о её происхождении, что она из народа, из крестьян. Но в этом уродливом государстве без Царя, где всё сведено к добыванию денег и удовольствий, она тоже переродилась во что-то монструозное. Её руки уже не работают, не воспитывают детей (во сне я не видела ни одного ребенка — как символ будущего народа), не заняты полезным трудом, а могут только считать деньги, которые она получает за счёт разврата и распущенности народа. У неё тоже, как человека из толпы, нет лица, потому что она вся направлена на подсчёт выручки, денег. И если вначале они не увидели и не услышали, что Государь пришёл, то в конце вахтёрша слышит, но не хочет слушать Его просьбу. Она уже не может услышать призыв Государя, потому что она живёт уже в совершенно другом мiре. Эти люди толпы, надеясь выжить, приспособились к сегодняшней действительности и ничего не хотят менять. Да живёт ли она и все остальные? То, что она под солнцем остается болезненно белой, не загоревшей, притом, что платье на солнце выгорело, как бы говорит о том, что она неживая. Как и остальная толпа: у них нет лиц, они умерли.

Единственное лицо, которое я увидела — это лицо Государя. Глаза страдают, печальные, наполнены слезами. Государь вышел не в царской порфире, а в солдатской полинялой гимнастёрке, именно в той, когда Он был в заключении в Ипатьевском доме. Т.е. он не царствует, не управляет, не владеет Россiей как Царственный Хозяин. При виде Его возникает мысль о Его одиночестве. Дворец-острог — заточение, в котором Они как узники до сих пор находятся по нашей вине. Потому что заточение — это безпамятство народа, Его подданных. Государь очень исхудал и замерз, Ему холодно, потому что Он не чувствует любви своего народа, не чувствует, что Его ждут, в Нем нуждаются. Он страдает при виде того, во что превратилась Россiя, и каким стал Его народ, который Он давно не видел. Но Он спокоен, собран, поступь уверенная, что говорит о его духовной крепости. Он невесомый, т.е. неземной, духовный, святой. И ясно, что слёзы Его не о себе, а о Своём народе, Его забывшем: «Здесь нет ничего русского, Я не вижу ничего русского», «не слышно русской речи». Он плачет, молит Бога о нас, о погибающем народе. Ему кто-то подаёт кадило, и Он начинает кадить, кадило летит далеко-далеко. Как высший архиерей, глава Церкви, Он своей молитвой очищает Россiю от бесов.

Но во сне мне показано было не только состояние Россiи, но и мое собственное. Болезнь, ночная рубашка, босиком, я не прибрана к встрече, у меня нет соответствующего событию платья — это говорит о моей духовной болезни («друг! как ты вошёл сюда не в брачной одежде?», как сказано в одной из притч Евангелия). Но я вижу, Государь меня не осуждает, Он жалеет меня, видит мое покаяние. Он кадит меня, исцеляет от болезни, духовной дремоты. После этого я встала, полная сил, бодрая.

Интересно отметить, что вся толпа — это здоровые, занятые делами или весельем люди. Они, здоровые, не видят Государя, Он им не нужен. А я болею, и Государь идёт ко мне. Т.е. Он пришёл к тем, кто сегодня болен в этой, сегодняшней, Россiи, не может в ней полноценно жить, стал изгоем («в ночной больничной рубашке, босиком»), в своей стране, на Родине своих предков. И ещё — болен за Россiю, за то, во что она превратилась, за её унижение, за её слабость, за её безверие, за её пленение. Болен от этого ига, которое её придавило. Государь вышел к тем, кто нуждается в Его заступничестве.

Болезнь наша не случайна, потому что своим охлаждением, успокоением мы поместили Его в крепость-острог. Как сказал один батюшка, мало Царя канонизировать: канонизировали и забыли. Надо молитвой раскрыть Ему свои сердца, Он должен жить в наших сердцах, а этого пока нет. А позднее я увидела фотографию монастыря в честь Свв. Царственных страстотерпцев, построенного на месте Ганиной ямы. И рядом ели, берёзы, о которых просил Государь. Я вспомнила этот лес и это место в Урочище четырёх братьев, когда мы в 1991 г., по благословению Архиепископа Екатеринбургского Мелхиседека, впервые прошли туда крестным ходом, поставили Крест и отслужили панихиду по Царственным мученикам. Эта фотография навела меня на мысль, что Они находятся в затворе. И потому, чтобы Он мог выйти оттуда, прийти в Россiю, надо выполнить два условия. И тогда мы выздоровеем: «Я знаю, что ты болеешь, но потом будет всё хорошо», — Он покадил меня, и я почувствовала в себе силы.

Условие первое. Государь говорит: «почитай Мне свои сказки». Я понимаю это так, что невзирая ни на какие горести и трудности, мы должны служить Ему и России своим талантом, личными качествами, своей мерой, которую каждому дал Бог. Государь показан в полинялой гимнастерке ещё и потому, как напоминание, что находясь в тяжелейших, унизительных условиях заточения, Сам Он не падал духом, трудился духовно и физически до последнего дня Своей земной жизни. Но почему именно сказки? Думаю, что не случайно упоминаются сказки как жанр, присущий целому народу: сказки, сказы, былины, фольклор… Это звучит как напоминание о древнем, изначальном, свойственном народу эпическом творчестве, о наших корнях, нашей исконной живительной стихии. Кроме того, именно сказки, фольклор выявляют и запечатлевают особенность, неповторимость нашего народа, т.е. нашу русскость. Это напоминание и о том, что пусть ты самый талантливый и уникальный, не должен забывать, что всё равно неразрывно связан со своим народом, вышел из него, питаешься его духовной энергией, его соками, являешься его плотью, частью его культуры, ему принадлежишь. Ты не имеешь права забывать, что ты — русский, т.е. православный. Это главный вопрос твоей совести, твоей души.

Второе условие: «найди Мне русский лес». Почему именно «русский лес»? Возможно, имеется в виду территория, на которой мы проживаем, наша Родина, страна, данная нам во владение изначально, по праву рождения, по праву созидания ее нашими предками. Государь говорит, «или парк, как русский лес». Т.е. Он знает, что наши земли захвачены, обезображены (мерзость запустения в Россiи) и проданы, они нам недоступны, остались только небольшие территории. Но парк можно понимать ещё и как цивилизованную структуру, как государственное образование. Там есть директор, который в разъездах и потому тоже недоступен. И есть, как сегодня говорят, его команда, которая запустила, с его ведома, социальные аттракционы и благодаря чему шустро стрижёт купоны. Его помощники, как например, вахтёрша, уже давно переродились, перестали быть похожими на людей. У вахтёрши ноги не достают до земли, она белая, как неживая.

Но слово «лес» можно понимать ещё и как народ. Как лес, который состоит из множества разнообразных деревьев (Государь просит, чтобы там были ели, берёзы), — так и народ состоит из разных людей. Много раз в Библии дерево ассоциируется с человеком. «Будет он как дерево, посаженное при водах». В духовном плане «дерево, Древо жизни, Древо познания добра и зла» — это корень, из которого проистекает жизнь. Это Крест, на котором распят Христос. Но это и засохшая смоковница, которая Его не услышала, и древо, на котором повесился Иуда, предавший Христа. Каким деревом каждый из нас может стать? Но это и райский сад («парк как русский лес») как образ Божественного устройства государства.

По моему разумению, «найди Мне русский лес» — это значит, данными Богом силами, Государь призывает нас к служению Себе и Россiи. Наш святой молитвенник просит нас, Своих подданных, сохранить свою душу и сохранить Россiю. Вот два условия, которые Он ставит для Своего возвращения. А когда Он придёт, Он очистит Россiю от бесов, как это было показано во сне. Кстати вспомнить, в «Акафисте Св. Царю Мученику Николаю» поётся: «Радуйся, молитвы кадило благовонное», а в тропаре мы просим заступничества Государя пред Богом «помиловати страну Россiйскую и спасти души наша». Во сне было показано, что Государь молится за наши души и за Россiю.

«Кругом измена и трусость, и обман». Бог судил нам жить в подлое время предательства властей и омертвения народа. Этот сон вновь напомнил о Русской идее: «Православие, Самодержавие, Народность». Если мы сохраним нашу русскую православную веру, мы останемся единым русским народом, и тогда к нам придёт Русский Царь. Наш святой Государь призывает нас, невзирая ни на что, не впадать в уныние, откапывать, — под этим хаосом и уродством, исказившим лицо любимой и родной Отчизны, — нашу Россiю, искать Святую Русь, чистую, девственную, как лес, как природа, данная нам изначально от Бога.

Мы должны возродиться на этой земле народом по Божию устроению. Чтобы Государь пришёл в Россiю, нам, русским, надо потрудиться: духовно, морально, физически. Помоги нам, Твоим подданным, в этом, Святый Царю Мучениче Николае! Вот такой смысл увидела я в святочном сновидении.

Валентина Дмитриевна Сологуб