Царский подвиг

Каждый год 15-го (2-го по юлианскому календарю) марта исполняется очередная годовщина со дня так называемого «отречения» от престола Государя Императора Николая Александровича. Об обстоятельствах этого «отречения» мы уже неоднократно писали. Не будем повторяться и скажем только, что то, что произошло во Пскове 2-го марта 1917 года, до сих пор до конца неизвестно. До сих пор неизвестно, какой текст подписал Государь, кем он был составлен, кому, в конце концов, он передал престол. До сих пор ни в одном архиве не найден текст Высочайшего манифеста. Тем, что нам выдается за таковой манифест, является сомнительный и неизвестно кем составленный вариант телеграммы со странным названием «начальнику штаба». Доподлинно мы можем сегодня только утверждать одно: 2-го (15) марта 1917 года в Пскове произошла чудовищная и не меющая примеров в истории измена, измена верхушки русского общества и генералитета своему Царю – Помазаннику Божьему, Верховному Главнокомандующему, в условиях страшной войны, в канун судьбоносного наступления русской армии. Презренные имена изменников известны. Это председатель Государственной Думы камергер Родзянко, депутаты Государственной Думы Гучков, Милюков, князь Львов, эсер Керенский, начальник Штаба Ставки генерал-адъютант Алексеев, великий князь Николай Николаевич, генерал-адъютант Рузский, генерал-адъютант Брусилов, генерал Крымов, генерал Корнилов. Это они и десятки других предателей вонзили нож в спину своему Государю, это они готовили за его спиной заговор, это они сговаривались с его злейшими врагами, это они выдавали иностранным державам секретные планы Царя.. Нам сегодня говорят: они де не знали, они не ведали, они де погибли мученической смертью. Чего они не знали?! Что изменять присяге преступление? «Клянусь на Святом Евангелии верно и нелицемерно служить своему природному Государю Императору Николаю Александровичу не щадя живота своего…». Это они не знали? Или, может быть, они не знали, что вступать в переговоры с государственными мятежниками есть измена? Может быть, генерал Корнилов не знал, что арестовывать Государыню Императрицу и Августейших Детей есть гнусность, позор и предательство? Может быть, великий князь Николай Николаевич, когда обсуждал с заговорщиками возможность свержения Государя с престола, полагал, что это детская шалость, о которой даже не стоит докладывать Царю? Или он все-таки был обязан, даже если не по закону, то по совести, знать, что, поступая подобным образом, он ведет себя как обыкновенный изменник? Может быть, генерал Алексеев, ведя тайную переписку со злейшим врагом Царя Гучковым, не знал, что он поступает дурно? А потом, когда тот же Алексеев лгал в лицо Императору Николаю II, что подобной переписки он никогда не вел, он не знал, что поступает как лгун и предатель? Или тот же Алексеев, который, заманив Царя в псковский капкан, униженно кланялся думским посланцам, не знал, что изменяет Императору? И тот же Алексеев, когда он объявлял Государю об его аресте, он что не знал, что это измена? Или генерал Рузский, повышавший голос на Государя, требовавший от него отречения, а потом самодовольно рассказывавший об этом революционным хозяевам, он что, не знал, что он поступает как негодяй и изменник?

Хорошо написал по этому поводу жандармский генерал А. И. Спиридович: «Рузский, узнав о подготовлявшемся государственном перевороте с отречением Государя, узнав до начала беспорядков, не предупредил о том Государя, хотя и мог то сделать непосредственно, как генерал-адъютант Его Величества и главнокомандующий. Не предупредил таким же преступным образом, как не предупредили Государя его генерал-адъютанты Алексеев, Брусилов, Эверт. Помимо традиционной честности солдатской, чем гордились наши отцы, деды и прадеды, эти генерал-адъютанты не чувствовали, не сознавали, к чему их обязывает это особенное звание по отношению к монарху».

Нет! Всё они отлично знали! Знали, что предают, знали, что лгут, знали, что подвергают Царя смертельной опасности. То, чем они руководствовались, идя на эту измену, как они «переживали» эту измену, и что с ними потом сотворили их подельники по измене, мало волнует нас. Для русского народа они навсегда останутся презренными предателями, чьи имена будут произносить с таким же презрением, как имена князя Курбского, генерала Власова и других изменников.

Но, конечно, не кучку изменников мы вспоминаем сегдня. Мы, прежде всего, вспоминаем великий Царский Подвиг, великую Царскую Жертву, принесенную за Россию и за русский народ. Мы даже не можем себе представить, какие душевные муки пережил в те далёкие мартовские дни император Николай II! Оставленный, преданный, не имеющий ни достоверных сведений, ни помощи, Государь постоянно ощущал ту огромную великую ответственность за судьбы страны и народа, ту ответственность, которую он нёс перед Богом, Которому одному он был готов дать ответ за свои действия.

Все события «отречения» — это поединок Царя и «февралистов» 1917 года. Царь до последнего момента надеялся отстоять свои священные права, а значит отстоять законную власть. Он надеялся получить в этом поддержку от окружавших его людей, он ждал от них исполнения их долга верноподданных. Но тщетно. Кругом царили «измена, и трусость, и обман». В ту страшную ночь с 1-е на 2-е марта, когда решался вопрос об отречении, Государь все время молился перед образом Спасителя. Можно не сомневаться, что смысл этой молитвы был: «Господи! Да минует меня чаша сия! Впрочем, не как я хочу, но как Ты». Для Государя эта ночь была его Гефсиманией, его молением о Чаше. В критическую для всего мира минуту, когда победа в Великой войне была так близка: Константинополь, проливы, преобладание в Европе… оставленный Государь после ночной молитвы перед образом Спасителя, «преодолев искушение в пустыне» принял решение об отречении от Престола, со всей своей семьей ступив на предназначенный ему от рождения путь смирения и скорби. Тем же, чем для искушаемого в пустыне Господа было предложение всех царств мира из рук сатанинских, тем явился для Государя конституционный соблазн. Согласившись на конституцию, Государь, безусловно, сохранил бы себе и своей Семье жизнь, но время и сроки мира, попавшего под власть антихриста, были бы сокращены. Отказом помазанника Божия, Государя Императора Николая Александровича, от перемены источника власти, отказом от дьявольского послушания и верностью своему Владыке Господу Иисусу Христу, пришествие антихриста откладывалось на неопределенный срок, вселенная который раз была избавлена от надвигавшейся катастрофы.

На утро 2-го марта все окружавшие заметили какую-ту перемену в Государе. Нет, он по-прежнему был спокоен, и на лице его не дрогнул ни один мускул. Но в нем появилось какой-то внутренний покой, который появлялся внутри его всякий раз, когда Государь после долгой молитвы принимал какое-либо решение. Некоторые принимали это состояние Государя за «отрешённость». Генерал Спиридович уловил причины этой «отрешённости». Он писал: «Бывало так, что, слушая интересный доклад, Государь как-то особенно спокойно воспринимал его, как будто за всем тем, что он слышит, есть нечто, к чему он, Государь, прислушивается. Люди близкие, знавшие веру Государя в Волю Божию, в судьбу, которая предначертана каждому свыше, с беспокойством смотрели на это особенное, иногда совсем не соответствующее обстановке спокойствие Государя».

Именно с этим ощущением происходящего как Воли Божией Государь принял решение об «отречении» от престола. Этот шаг имел огромное и, прежде всего, духовное значение в русской истории. Для того чтобы правильно понять, что же произошло 2-го марта, нужно обратиться к одному историческому событию, которое произошло в далёком XVI столетии.

В начале зимы 1564 Царь Иоанн Васильевич покинул Москву в сопровождении верных ему ближних бояр, дворян и приказных людей. Причиной это отъезда стала постоянна и упорная борьба части боярства против самодержавной власти Царя. Дело дошло до того, что один из ближайших сподвижников Иоанна Грозного, князь Андрей Курбский, бежал в Литву и стал литовским воеводой. Ропот и сопротивление боярства против самодержавной царской власти фактически парализовывали действия Царя. А царствовать не самодержавно Иоанн Васильевич не хотел, ибо считал ограничение царской власти делом противным Богу и вредным Русскому государству. Поездив по окрестным монастырям, побывав у Троицы, Царь к Рождеству остановился в Александровской слободе, в 112 верстах от Москвы. 3-го января 1565 в Москву прискакал царский гонец. Он вез две царские грамоты. В одной из них, врученной послом митрополиту Афанасию, Грозный описывал все измены, мятежи и неустройства боярского правления, сетовал на невозможность в таких условиях нести служение царя и заключал, что «не хотя многих изменных дел терпети, мы от великой жалости сердца оставили государство и поехали, куда Бог укажет нам путь». В другой грамоте, адресованной московскому простонародью, купцам, всем тяглым людям и всенародно читанной на площади, Иоанн объявлял, чтобы русские люди сомнения не держали — царской опалы и гнева на них нет. Царь не отрекался от престола, сознавая ответственность за народ и за страну. Он как бы спрашивал: «Желаете ли над собой меня, Русского Православного Царя, Помазанника Бoжия, как символ и знак своего избранничества и своего служения? Готовы подклониться под «иго и бремя» Богоустановленной власти, сослужить со мною, отринув личное честолюбие, жажду обогащения, междоусобицы и старые счеты?» Воистину это был один из наиболее драматических моментов русской истории. «Все замерло, — говорит Ключевский, — столица мгновенно прервала свои обычные занятия: лавки закрылись, приказы опустели, песни замолкли». Странное на первый взгляд поведение Царя на самом деле было глубоко русским, обращалось к издавна сложившимся отношениям народа и власти. Когда первое оцепенение москвичей прошло, столица буквально взорвалась народными сходками: «Государь нас оставил, — вопил народ. — Мы гибнем. Кто будет нашим защитником в войнах с иноплеменниками? Как могут быть овцы без пастыря?» Духовенство, бояре, сановники, приказные люди, проливая слезы, требовали от митрополита, чтобы он умилостивил Иоанна, никого не жалея и ничего не страшася. Все говорили ему одно: «Пусть царь казнит своих лиходеев: в животе и смерти воля его; но царство да не останется без главы! Он наш владыка, Богом данный: иного не ведаем. Мы все с своими головами едем за тобой бить челом и плакаться». То же говорили купцы и мещане, прибавляя: «Пусть царь укажет нам своих изменников: мы сами истребим их!» Митрополит хотел немедленно ехать к царю; но в общем совете положили, чтобы архипастырь остался блюсти столицу, которая была в неописуемом смятении. Все дела пресеклись: суды, приказы, лавки, караульни опустели. Избрали главными послами святителя Новгородского Пимена и Чудовского архимандрита Левкия; но за ними отправились и все другие епископы: Никандр Ростовский, Елевферий Суздальский, Филофей Рязанский, Матфей Крутицкий, архимандриты: Троицкий, Симоновский, Спасский, Андрониковский; за духовенством — вельможи, князья Иван Дмитриевич Бельский, Иван Федорович Мстиславский, все бояре, окольничие, дворяне и приказные люди прямо из палат митрополитовых, не заехав к себе в домы; также и многие гости, купцы, мещане, чтобы ударить челом государю и плакаться».

Народ сделал свой выбор. Осознанно и недвусмысленно он выразил свободное согласие «сослужить» с царем в деле Божием — для созидания России как «Дома Пресвятой Богородицы», как хранительницы и защитницы спасительных истин Церкви. Царь понял это, 2 февраля торжественно вернулся в Москву и приступил к обустройству страны.

Между событиями 1564 и 1917 годов лежит незримая связь. Перед Первым Божиим Помазанником лежат такой же вопрос, как и перед Последним: хочет ли народ иметь над собой Богоустановленную самодержавную власть, или нет? Тогда, в 1564 году, народ встал на защиту своего Царя и враги не смогли противостоять силе народной. Надо уяснить, что самодержавный Царь может царствовать только тогда, когда есть православный верноподданный народ. Только при наличии этой взаимной связи может существовать православное царство. В противном случае, если эта связь обрывается, православное царство гибнет, оно не может существовать, и ни один Царь, каким бы сильным и волевым он бы ни был, не в состоянии ничего сделать. В пустоте Царь царствовать не может.

В 1917 году в России не стало православного верноподданного народа. Отдельные люди были — народа не было. «Кругом измена и трусость, и обман» — это ведь не метафора, а очень точное обозначение того, что происходило в России. Если в 1564 году народ осознанно и недвусмысленно выразил свободное согласие «сослужить» с Царем в деле Божием — для созидания России как «Дома Пресвятой Богородицы», то в 1917 народ остался равнодушным зрителем того, что произошло в Пскове. В 1564 году народ требовал от Царя указать ему на изменников, чтобы расправиться с ними, в 1917—народ слушал этих изменников и требовал расправы над Царём. Если в 1564 году все высшее духовенство отправилось умолять Царя вернуться на престол, то в 1917 году мы видим постановление Священного Синода, заявившего «свершилась Воля Божия» и именовавшего царских изменников «благоверным Временными правительством». В 1564 году было всеобщее ощущение великой беды: Царь нас покинул. В 1917 — наоборот, было ликование от того, что Царь покинул престол.

В этих условиях Император Николай Александрович насильственно царствовать над окаянным народом не мог, да и не хотел. В марте 1917 года не Царь отрекся от своего народа, это народ отрёкся от своего Царя и за это получил «самозваных и жестоких правителей», о которых предупреждал Святой Праведный Иоанн Кронштадтской, правителей, которые залили Россию кровью.

Суть подвига Николая II очень точно подметил архимандрит Константин (Зайцев): «Царь, оставаясь Русским Царем, не мог себя ограничить западной конституцией, не мог сделать этого не потому, что судорожно держался за свою власть, а потому сама власть эта, по существу своему, не поддавалась ограничению. Ограничить ее — значило изменить не ее, а изменить ей. Русский Царь не просто Царь-Помазанник, которому вручена Промыслом судьба великого народа. Он — тот единственный Царь на земле, которому вручена от Бога задача охранять Святую Церковь и нести высокое царское послушание до второго пришествия Христова. Русский Царь — тот Богом поставленный носитель земной власти, действием которого до времени сдерживается сила Врага».

В марте 1917 года произошла страшная трагедия, трагедия всего русского народа, трагедия всего мира. У Наталии Ганиной есть прекрасные строки:
Вот так-то и не стало нас на карте…
Коль жить невесело – с тех дней спроси!
Цветная жизнь была – а в черно-белом марте
Царя отняли у Руси.

Так мы и живём в черно-белой жизни и до сих пор не можем занять достойное место на карте. Причины этого лежат там, в мартовской пурге 1917 года, в заснеженной станции Пскова. «Кругом измена, и трусость, и обман». Тогда, в марте 1917 года, народ отверг Государя, и Государь ушёл в заснеженную даль, ушел не сломленный, непобежденный, чистый перед Богом и Россией. А нам осталась черно-белая жизнь. Но не покинет нас никогда вера в то, что настанет день, когда народ наш воскликнет, как в 1564 году восклицали наши предки: «Государь, прости нас! Царство да не останется без главы! Царь наш владыка, Богом данный: иного не ведаем». И воскреснет вновь православный русский верноподданный народ и православное русское царство. И во главе этого царства незримо станет наш Святой Царь-Мученик Николай II.